Конопля дмитрий макарович

Кадры на комплектование училища в основном прибыли из военно-пехотных училищ Красноватой Армии через УК НКО, а офицеры-воспитатели подобраны из числа бывших педагогов гражданских учебных заведений. 1-ые офицеры в училище начали прибывать во 2-ой половине сентября месяца года и приступили к организации внутренней жизни училища.

Воспитанники для укомплектования училища начали прибывать с 10 ноября года, и к началу занятий из разных областей прибыло человек. Этот день является годовым праздничком училища. Училище начало свою работу в здании бывшей духовной семинарии выстроено в г. В году училище в первый раз приняло роль в Первомайском параде и Параде Победы на Красноватой площади, с тех пор участвовало во всех парадах до года включительно.

1-ый выпуск суворовцев произведён в августе года. В этом плане на исследование иностранного языка за весь период обучения было отведено часов, что обеспечивало выпускникам свободное владение иностранным языком. Перед училищем была поставлена задачка подготовки военных переводчиков. В училище стали принимать подростков в возрасте лет опосля сдачи конкурсных экзаменов за курс 8-летней школы, которые учились в училище 3 года.

С года училище перебежало на двухлетний срок обучения. В году в связи с возвращением г. Нужно подъехать Имя: собеседование. Благодарим как: не спросила,только сказала,что занята,завтра Для Горенко. Контактный ничего не Вы 18,30 занята,завтра. Набор воспитанников в учебном году не производился. В августе г. В году состоялся 1-ый выпуск. Для всех суворовцев это был общий праздник и проходил он Из чел.

На 60 вакантных мест поступило заявлений: непосредственно в училище ; в обл. Калинина ; от УВУЗ г. Москвы Всего: После окончания приема заявлений поступило еще , которые уже не рассматривались. Поступило в училище 68 человек. И так приблизительно все последние годы. Звание "суворовец" было введено в г. Особой любовью в стенах родного училища пользовался спорт.

Выйти из училища без одного-двух разрядов, или на худой конец без ГТО 2-ой степени - это позор! Фактически все 1-ые места на соревнованиях по гарнизону, городу, области были наши! Честь и слава нашему первому наставнику в спорте майору Шарлаимову чертовски погиб в г. Воспитанники первого набора г. До поступления в году в Калининское Суворовское военное училище мы, суворовцы, уже испытали горечь войны.

Я непревзойденно помню 1-ые воздушные волнения в Москве в середине июля года, когда я с мамой ходил в бомбоубежище в здании на углу Проспекта Мира тогда Первой Мещанской улицы и 2-го Крестовского переулка. После налета фашистской авиации в воздухе чувствовался запах пороха от разрывов наших зенитных снарядов. Позднее была эвакуация в г. Горький с семьей старшего брата Василия, позже в г.

Уральск Западно-Казахстанской области, куда Василия назначили начальником радиостанции. Через несколько дней после его смерти брата Василия призвали на фронт. В весеннюю пору года он помог нашей семье снова возвратиться в г.

Горький, а 22 мая года погибла моя мама Вера Михайловна. Школу во время эвакуации я никогда не оставлял и в году уже в Москве окончил без троек 4-ый класс. В летнюю пору года мне, двенадцатилетнему мальчугану, пришлось побывать в деревне Алексеевскае Тургиновского района Калининской области. В деревне были сожжены все дома, торчали только печные трубы, и жил я в уцелевшем амбаре. У меня на всю жизнь осталась в памяти эта сожженная деревня.

Я еще больше возненавидел фашистов, желал бежать на фронт и стать бойцом. Находясь в летнюю пору в г. Калинине, я вызнал о наборе в Калининское Суворовское военное училище. Калинине в здании бывшей духовной семинарии, построенной в честь победы над Наполеоном, началось формирование училища, и стали прибывать воспитанники, отобранные областными отборочными комиссиями г. Москвы, Столичной, Ивановской, Ярославской, Смоленской и Калининской областей; много ребят было из детских домов, в индивидуальности из Иванова и Ярославля.

Все, кто поступил в Калининское СВУ, прошли медкомиссию. В училище было образовано четыре роты и два класса - старший приготовительный и младший приготовительный. В ноябре нас определили по ротам и взводам, расположили в спальных комнатах и классах.

После ремонта старого строения все блестело, было чисто и уютно. Мы, суворовцы набора года, гордились зданием училища, в котором жили, учились, занимались спортом и танцами. Стены были шириной около метра, печное отопление. На хозяйственном дворе мы сами пилили бревна и кололи дрова, носили в свои классы и спальные комнаты топить печи. Училище было построено в линию взводных колонн на плацу. День выдался пасмурный, но все мы были счастливы.

Он также отметил, что нас, суворовцев, будут учить фаворитные преподаватели, а воспитывать офицеры, прибывшие с фронта. Перед строем также стояли начальник учебного отдела подполковник А. Гришин, заместитель начальника училища полковник Глазков, группа офицеров. Находился секретарь горкома ВКП б. Подполковник Гришин А. Генерал-майор Визжилин В. Нас, суворовцев, не смущала плохая погода. Мы были обуты в доброкачественные хромовые ботинки, одеты в черные суконные шинели, имели черные каракулевые шапки, шерстяные перчатки.

Бодрым шагом суворовцы прошли повзводно перед командованием училища и разошлись по классам. С первых дней учебы мы полюбили собственных преподавателей, несмотря на их требовательность. Морозов в статье «Твоя школа» обратился к нам, суворовцам, севшим за парты и поведал, каким был Суворов Александр Васильевич с малых лет, как он занимался самовоспитанием, чтобы стать массивным, мужественным, настоящим воином.

В данной нам статье генерал-лейтенант Морозов писал: "Суворов оставил для тебя свои заветы, изложенные в его документах, приказах, в его известной «Науке побеждать». Помни их, изучай и следуй им! Пусть с первых дней твоей учебы тебя воодушевляют памятные суворовские слова: - Доброе имя должно быть у каждого честного человека; лично я видел это доброе имя в славе собственного отечества; мои успехи имели исключительной целью его благоденствие.

Наше училище было престижным. Тогда в нашем суворовском учились два внука В. Чапаева, внук Маршала Российского Союза С. Буденного, внук И. Среди суворовцев были партизаны-разведчики, сыны полков: Панасов, Малиновский, Яковлев, Толстиков, награжденные медалями «За боевые заслуги»; Коля Мищенко был награжден медалью «За отвагу».

Всего награжденных было 11 суворовцев, а участников Великой Отечественной войны - Генерал-лейтенант Цыганков вручает начальнику училища генерал-майору Визжилину В. Боевое Знамя Калининского Суворовского военного училища и поздравляет юных суворовцев и весь личный состав училища с днем образования Калининского Суворовского военного училища. Звучит троекратное «Ура!

Начальник училища вручает Боевое Знамя Калининского Суворовского военного училища Виктору Жукову - первому знаменосцу нашего училища. Ювеналий Поляков и Леонид Каплун - ассистенты. Роты повзводно проходят строем, отдавая честь собственному Боевому Знамени и командованию училища.

Этот день, 19 декабря года, стал Днем рождения военного училища. В этот день каждый год, каждые 5 лет, а тем более каждые 10 лет приезжают сюда бывшие его выпускники. Мы радуемся нашей встрече друг с другом, с нашими преподавателями и офицерами-воспитателями. К огорчению, нас всех становится с каждым годом все меньше и меньше. При встрече мы вспоминаем былые времена. Я помню, как мой друг Борис Никитин лазил на крышу училища по водосточной трубе.

Мы его называли «пантерой». В апреле, после массивного Волжского разлива, мы с ним прыгали с одной льдины на другую. При последующем прыжке моя льдина ушла под воду. Борис меня мгновенно вытащил из воды. В марте года мы с Борисом встретились на похоронах Гиви Орджоникидзе. На юбилейную встречу, 19 декабря г. Петр Петрович Прохожаев, подполковник в отставке, обращаясь к участникам торжественного собрания, посвященного летию образования суворовского военного училища, сказал: «Мне приятно в этот памятный день поздравить всех суворовцев и преподавателей, и в индивидуальности, ветеранов-суворовцев, которые пришли в училище мальчишками, а на данный момент они убеленные сединами и закаленные десятилетиями военной службы уважаемые люди.

Я поздравляю всех суворовцев с юбилеем училища Вот лишь некоторые страницы славной летописи: - год. Личный состав училища собрал рублей на стройку боевого самолета «Юный суворовец». Получена благодарственная правительственная телеграмма от Верховного Главнокомандующего И. Наше училище - участник Первомайского военного парада и Парада Победы на Красной площади 24 июня. С этого времени наши суворовцы участвовали на всех парадах на Красной площади, вплоть до парада Победы на Поклонной горе в году, демонстрируя высшую строевую выучку и слаженность.

Аттестат о среднем образовании получили 36 будущих офицеров. Из первого выпуска нашей общей гордостью стал Ювеналий Поляков. Его отец, журналист, написал книгу "В тылу врага", которую высоко оценил сам И. В году отец погиб на фронте.

Ювеналий по состоянию здоровья не мог поступать в военные училища, окончил с различием МГИМО, стал журналистом-международником. Единственным генералом из первого выпуска стал Алексей Абрамычев. Полковниками - Юрий Грамматин, Миша Суворов. Выпускники следующего выпуска - это полковники Николай Юрьев, Миша Тупицын, а также целый ряд заслуженных ученых. Генерал-лейтенант Смирнов Анатолий Петрович прошел все ступени воинской службы от командира полка до командующего 5-й армией на Дальнем Востоке.

Генерал-лейтенант Игорь Николаевич Студеникин в восьмидесятые годы возглавил институты сухопутных войск его отпрыск окончил Ленинградское СВУ, на данный момент он генерал-майор. Гиви Орджоникидзе, родной племянник Серго Орджоникидзе грезил стать моряком, а стал генерал-майором. Николай Чернопятов окончил суворовское в году, также стал генерал-майором и завершил свою службу в генеральном штабе Вооруженных сил.

Практически все из третьего выпуска стали учеными.

Почему это марихуана курение вред хозяин

Бесшумно и чрезвычайно мастерски я почему-либо сходу ощутил профессионализм в их движениях, хотя и не осознавал, что это такое? По сигналу старшего они залегли цепью. И направили орудие в сторону нашего лагеря. Раздался соответствующий лязг орудия. И еще я сходу же сообразил, что началась война. И что на данный момент они нападут на наш лагерь. Откуда в Чехословакии могли показаться немцы, я, естественно же, не пошевелил мозгами. Не было времени. На поляну, где размещались домики нашего лагеря, полетели несколько гранат.

А «немцы» открыли по домикам огонь из автоматов и пулемётов. Прямо под нами размещалась позиция пулемётчика. Я отлично лицезрел его гигантскую фигуру, склонившуюся над пулемётом. И как старательно он выцеливал, что-то в нашем лагере. Как дрожал пулемёт в его руках.

А ещё его постриженный затылок. Рука сама нащупала булыжник. Я показал Иване жестом, чтоб она уходила. А сам, пригнувшись, побежал к пулемётчику. Затылок и булыжник. Булыжник и затылок. Их так притягивало друг к другу, что я просто не мог этому помешать. До пулемётчика оставалось не наиболее 2-ух шагов, когда он вдруг напрягся я увидел, как возникла складка на его шейке и повернулся в мою сторону. Лицо его светилось от ухмылки. При виде меня он улыбнулся еще шире. Пристально поглядел на булыжник в моих руках.

Показал очами на место рядом с собой. Опять улыбнулся. И опосля этого выпустил ещё одну длинноватую очередь в сторону лагеря. Я стоял рядом и держал в руках булыжник. Его всё еще притягивал этот постриженный затылок. Сзаду ко мне подошла Ивана.

Она что-то сбивчиво пробовала мне разъяснить. О каких-либо взрывающихся пакетах взрывпакетах. О том, что патроны не истинные. Что на совещании, которое было вчера у директора лагеря, их предупредили о том, что сейчас в лагерь приедут пограничники. Правда, никто не ждал, что они покажутся в лагере так оригинально.

Я стоял и слушал то, что она мне говорила. И практически ничего не осознавал. Мы спустились к лагерю. Вожатые уже собрали отряды на спортивном городе. Директор сказал ребятам о том, что к нам приехали пограничники. Позже пограничники демонстрировали своё орудие.

Что-то ведали о собственной службе. Один из пограничников показал, как работает его собака. Он подавал какие-то команды. Она их выполняла. Всем это чрезвычайно понравилось. Но для меня всё было, как в тумане. Я лицезрел лишь пулемётчика, который стоял рядом с директором. И что-то говорил ему, демонстрируя при этом на меня. И они оба улыбались, смотря в мою сторону. Глава 4. Главные уроки. Да, я становился старше. И равномерно начинал определяться со своим будущим.

Я уже подумывал о военном училище. Вот лишь ожидать окончания десятого класса, когда можно будет поступать в высшее военное училище, мне не хотелось. Ожидать ещё практически три года было выше моих сил. Может быть, конкретно потому мы вкупе с моим другом Андреем Пименовым и решили поступать в военное училище уже опосля восьмого класса.

Правда, далее дорожки наши расползались. Я собирался поступать в суворовское училище, Андрей - в нахимовское. Для наших родителей это стало малеханькой нежданностью. Для школы - шоком. Опосля восьмого класса у педсовета появлялась полностью легальная возможность избавиться от двоечников, прогульщиков и хулиганов.

Их направляли в ПТУ, профессионально-технические училища. И навсегда забывали о данной нам головной боли. Ежели бы Андрей либо я поступил бы в нахимовское либо суворовское училище, ничего бы ужасного не вышло. Как поётся в песне: «Отряд не увидел утраты бойца». Школа не увидела бы данной для нас утраты. Неувязка заключалась в том, что ежели в суворовское училище поступал я один, то за Андреем в нахимовское потянулась практически половина класса. Никто из ребят никогда и не думал о военной службе, но раз туда собрался поступать их наилучший друг и основной заводила всех наших мальчишеских приключений , отстать от него они просто не могли.

Все учителя отлично соображали, какими разочарованиями со временем может обернуться для ребят такое необдуманное решение. И с обоснованной опаской ждали результатов нашего поступления. Опосля Новейшего года всей массой мы подались в горвоенкомат, подавать заявление на учёбу.

В феврале нас вызвали на военно-врачебную комиссию. В узеньких коридорах военкомата собрались толпы подростков, пылающих желанием стать военными. Но дискуссии, которые велись меж ними, были не очень весёлыми. Непонятно откуда проникла информация, что нахимовское и Столичное суворовское заявок на кандидатов не присылали. В Калининское СВУ требуется лишь два человека.

И этих двоих счастливчиков посреди нас нет. Они отобраны уже давным-давно. И в совсем остальных кабинетах. Хотя, может быть, это и были лишь слухи, но они подтверждались всё больше и больше. Дело в том, что опосля каждого кабинета ряды наши таяли, как будто прошлогодний снег.

До крайнего кабинета дошли лишь двое. Я и Андрей. Похоже, что таковой итог удивил не лишь нас с Андреем, сколько самих докторов. Видимо, им было совсем непонятно, откуда в наше время возникли детки, у которых нет заморочек со здоровьем. И как мы смогли преодолеть все барьеры и препоны, которые они перед нами возводили.

Председатель ВВК долго смотрел в наши бумаги, что лежали перед ним на столе. Потом на нас. Потом опять в бумаги. Пауза очевидно затягивалась. Нежданно на глаза ему попались какие-то рентгеновские снимки. Он сходу же оживился. Поднял глаза на нас и с чрезвычайно серьёзным видом произнёс: — Так! А вот тут у нас что-то не то. Есть маленькое затемнение в пазухах. Это полностью может оказаться и гайморитом. О чём он там говорил, тихо сам с собою, нам было непонятно.

Я отлично помнил о презумпции невиновности, согласно которой человек считается невиновным до тех пор, пока его вина не подтверждена. А любые сомнения должны постоянно рассматриваться в пользу обвиняемого. Так что ежели у Председателя есть какие-то сомнения, задумывался я, то пусть он и обосновывает их обоснованность.

Но Председатель никуда не спешил. И у меня складывалось воспоминание, что о презумпции невиновности он никогда и ничего не слышал. И даже уже успел вынести нам собственный приговор. Приговор окончательный и не подлежащий обжалованию. Пока наши сомнения не перевоплотился в его решение, мы переспросили, что это значит?

И что нам сейчас делать? Председатель ответил, что у него есть подозрение на гайморит. На вопросец «Что же нам сейчас делать? Похоже, вариант с нашим возвращением домой предлагался нам по умолчанию. И нам обязано было хватить мозга и сообразительности, чтоб додуматься о этом самим. Но разума и сообразительности нам очевидно не хватало.

Тяжело вздохнув ну, и бестолковая пошла молодёжь! Председатель предложил нам обратиться в районную поликлинику к доктору. И сделать там некий «прокол». Опосля этого жестом указал нам на дверь. Андрей оказался умнее и сообразительнее меня. Посчитав, что не стоит ломиться в закрытые двери, он предпочёл заняться какими-то своими делами.

Я же на последующий день помчался в поликлинику. Записался на приём к доктору. Доктор, услышав о моей просьбе, долго и упрямо отпихивался от меня, как от надоедливой мухи. Но, в конце концов, не выдержал и усадил меня в кресло.

Каким-то инвентарем, напоминающим огромный шприц, полез в мой бедный, бедный нос. В моих ушах раздался оглушительный треск, проламываемого хряща. Это было не больно, но неприятно. Потом доктор помыл пазухи каким-то веществом. И на казённом бланке сделал запись. Что гайморовы пазухи чисты. При этом у меня сложилось устойчивое воспоминание, что он чрезвычайно желал повертеть пальцем у собственного виска.

Но шариковая ручка в его руке, видимо, мешала ему это сделать. Меня его трудности уже не интересовали. На всех парах я мчался в военкомат. Военкомат встретил меня пустыми коридорами. И непривычной тишью. Я протянул дежурному по военкомату мед справку, отметающую любые подозрения в состоянии моего здоровья. И гордый сознанием того, что сейчас преград для моего поступления в суворовское училище больше нет, я приготовился слушать его поздравления.

Дежурный покрутил в руках мою справку. Пристально меня выслушал. И ответил, что военно-врачебная комиссия окончила свою работу. И что опосля десятого класса я могу опять испытать поступить в военное училище. Но уже в высшее. А мой поезд в суворовское училище уже ушёл. И ушёл навсегда! Это было, как гром посреди ясного неба. Я ворачивался домой убитый горем. Меня не взяли в суворовское военное училище! Всё повторялось! Много лет назад мамин брат, дядя Лёша, поступал в авиационное училище.

Сдал все экзамены, но когда начались занятия, его отчислили из училища, поэтому что на его место приехал некий мальчишка, у которого папа был генералом. Тогда я в первый раз услышал от собственных родителей слово «по блату». А еще то, что у меня этого самого «блата» нет. Это было похоже на то, что в этот момент на моём лбу поставили клеймо: «Вторая категория свежести». Оба моих деда погибли во время войны.

Отец работал слесарем на комбинате «Химволокно». Он был слесарем высшего разряда. И я чрезвычайно им гордился. Но, оказывается, этого было не довольно для того, чтоб у меня возник этот непонятный «блат». Спасибо папе.

В тот же вечер он успокоил меня. Произнес, что кому-то почти все способности даются от рождения. Кто-то всю жизнь пеняет на то, что ему это не дано. А кто-то достигает их сам. Мне придётся добиваться этих способностей самому. Это незначительно сложнее. Лишь и всего! И востребует от меня чуток огромных усилий и старания, чем от других. Но ежели я стану наилучшим посреди собственных сверстников, тогда передо мною могут открыться такие горизонты, о которых я на данный момент не могу даже и грезить.

Это были отличные слова. Произнесенные впору. Я изловил себя на мысли, что полностью ничего не сделал для того, чтоб приготовиться к поступлению в суворовское училище. Я не чрезвычайно отлично обучался. У меня были задачи с дикцией. Я плохо бегал. И по физической культуре мои оценки были достаточно посредственными.

И, очевидно, никаким «лучшим» я не был. Так что этот провал был всего только уроком, из которого необходимо было сделать правильные выводы. На то время я был просто не достоин учёбы в суворовском училище. И мне предстояло много сделать для того, чтоб опосля десятого класса поступить в высшее военное училище.

И у меня было совершенно не много времени для этого. А вторым уроком, приобретенным мною опосля неудачной пробы поступить в суворовское училище, стало то, что я начал лучше осознавать собственного отца. Вот уже много лет он пробовал привить мне привычку читать книжки. Сам он был страстным их фанатом. И дома у нас была хорошая библиотека. Но меня до восьмого класса больше увлекала улица, чем книжки. Опосля этого разговора я просто решил хоть как-то отблагодарить отца за поддержку и внимание.

И начал временами заглядывать на книжные полки. Роман Этель Лилиан Войнич «Овод», может быть, был наилучшим из всего того, что я читал в жизни. Но в моей памяти ещё очень живы были мои погибшие деды. И я не мог принять погибель Овода, как единственно верное завершение сюжета.

Мне бы больше понравилось, чтоб, как в притче «Артур и Джемма жили долго и счастливо». Одной из первых книжек, попавшихся мне на глаза, была повесть «Звезда» Эммануила Генриховича Казакевича. Читалась она просто и с энтузиазмом, но заканчивалась как-то обидно.

Наш разведгруппа, заброшенная в германский тыл тоже, похоже, погибала. А вот 2-ая книжка Казакевича «Весна на Одере» меня просто потрясла. Даже не знаю чем. И сюжет вроде бы полностью обычный. Но с первых же страничек я влюбился в её главенствующего героя - начальника дивизионной разведки гвардии майора Лубенцова Сергея Платоновича. И совершенно немножко ведь это же была возлюбленная женщина майора Лубенцова!

Вот конкретно тогда я опять и на этот раз совсем решил стать военным. Стать войсковым разведчиком. И дослужиться до майора, как и Сергей Лубенцов. Правда, в книжке не было написано, как стать таковым, как майор Лубенцов.

Почему в книжках о этом не пишут?! Но одно было и так ясно! Для этого необходимо готовиться. Серьёзно и основательно. Что путь к моей цели будет нелёгким. И то, что я стоял лишь в самом начале этого пути.

Через пару месяцев на этом пути меня подстерегло 1-ое маленькое разочарование. Моё лёгкое увлечение книгами оказалось не настолько лёгким, как я подразумевал. Я запоем начал читать все книжки, которые попадались мне под руки. Домашнюю библиотеку я осилил достаточно быстро. Школьная заняла еще больше времени. Но когда я записался в районную библиотеку, конкретно там меня и подстерегла беда.

Смотрелась она сначала совсем безвредно. В виде обыкновенной книги. И называлась «Дом на площади» Э. Помнится, я даже обрадовался, узнав, что она является продолжением «Весны на Одере». Но её содержание навечно выбило меня из колеи. В данной книжке Лубенцов был назначен комендантом маленького германского города. Это было куда не шло! И с сиим я ещё мог смириться через много, много лет меня тоже пригласят поработать в Германию.

Но в «Доме на площади» уже не было той романтики и подвигов, как в прошлых книжках. К тому же Лубенцову в данной для нас книжке присвоили еще одно воинское звание «подполковник». И на этого человека я грезил стать похожим?! Нет, Лубенцов не стал мне нравиться меньше. Мне лишь не нравилось его новое звание. Я смирился с тем, что мне придётся служить чрезвычайно отлично. И, может быть, тогда мне тоже присвоят со временем воинское звание «майор» всекрете я надеялся на это.

Но даже в восьмом классе я отлично осознавал, что до подполковника дослужиться совсем не реально. Думается, что и реальный Лубенцов дослужился лишь до майора мой дядя Валя Сычугов на войне стал сержантом, младшего лейтенанта получил уже опосля войны, дядя Федя Коледа - дослужился до капитана, но никто из их не стал подполковником! А подполковником Лубенцов стал лишь по плану создателя. Ну, и фантазёр этот Казакевич! И для чего он придумывал такие вещи?! О которых даже грезить было тупо.

Кажется, это именовалось художественным вымыслом?! Но, как бы то ни было, а настроение эта книжка попортила мне на долгие годы. Лучше бы я её не читал. Ведь не случаем молвят, что во почти всех познаниях нередко скрываются почти все печали. В те дни я был в печали. И единственное, что не давало мне тогда впасть в глубокую депрессию, так это театральная студия, в которую я записался со своим одноклассником Лёшкой Пересыпкиным еще в начале восьмого класса.

У меня всё ещё были препядствия с дикцией. И театральная студия могла посодействовать мне совладать с этими неуввязками. В театральной студии было забавно. Мы игрались какие-то сценки. Разучивали роли. Участвовали в новогодних представлениях для деток в новогодних представлениях мне доставалась роль Кота, Лёшка традиционно был Волком. Выезжали с маленькими концертами в какие-то профилактории. И даже ставили спектакли! В спектакле «А зори тут тихие» я играл эпизодическую роль майора жалко, что не Лубенцова , Лёшка - старшины Васкова.

Мне почему-либо запомнился не сам спектакль, а то, как опосля спектакля мы вышли с Лёшкой из клуба в майдановский парк. И игрались там в настольный теннис, одетые в военную форму, времён Великой отечественной войны. А местные мальчишки смотрели на нас и завидовали.

В театральной студии «Юность», в которой мы занимались, была одна малая, но сначала тяжело разрешимая даже для Натальи Ивановны Левиной нашего режиссёра неувязка. В самом начале нашей театральной деятельности студии чертовски не хватало артистов. Мужского пола, очевидно. Девчонок был явный переизбыток. Потому и репертуар наш был не очень богат. Это в Стране восходящего солнца дамские роли играют мужчины.

Это в Рф через несколько лет покажутся мужчины, похожие на дам. А тогда всё было еще проще и понятнее. Мужчины были мужчинами, дамы - дамами. И каждый играл те роли, которые были сделаны для него природой. Потому вторым спектаклем, за который мы взялись, была постановка «Сирены». Героико-патриотический сюжет о девушках-скрипачках, оставшихся в оккупированной Одессе. И отказавшихся играться для покалеченых германских боец и офицеров. Германский бургомистр и опять майор!

Очевидно, мне досталась роль этого германского майора. Но спектакль запомнился совершенно остальным. В самом его начале, ещё до войны встретились две девушки. Одна спросила у иной. Ты что, их выдумываешь? Открываешь календарь открывает. Сейчас день рождения, допустим, Ибн Сины Авиценны. Обычный был мужчина. Почему бы, не отметить его день рождения?! И так каждый день. Помнится, тогда эта мысль мне чрезвычайно приглянулась. И я решил, что ежели в моей жизни будет не очень много праздничков, их придется просто выдумывать.

Поэтому что без праздничков жить может быть достаточно обидно. А грустить мне не нравилось. Да, запамятовал для вас огласить, что в начале восьмого класса я вступил в комсомол. Но ещё целый год проходил с комсомольским значком и пионерским галстуком.

И с 4-мя малеханькими красноватыми звёздочками на рукаве школьной формы. Видимо эпопея с защитой от меня школьных цветов и разных растений, начатая в первом классе, всё ещё длилась. И чтоб спасти их от моей заботы, меня избрали председателем пионерской дружины школы. Наивно полагая, что на моих сверстниках моё влияние будет наименее приметно. И наименее разрушительно. Кажется, на данной нам высочайшей должности за целый год я не сделал ничего в особенности неплохого.

Но и отвратительного, надеюсь, тоже. В один прекрасный момент я получил задание от старшей пионервожатой Антонины организовать в младших классах проведение старшеклассниками утренних политинформаций. Но закружился со своими делами, и не сделал то, что должен был сделать. В назначенный день политинформации не состоялись.

Необходимо было подойти к пионервожатой и разъяснить причину, почему так вышло. Но я чего-то ужаснулся. И два либо три дня героически скрывался от неё по всей школе. Это было постыдно, но признаваться в том, что политинформации не состоялись по причине моего разгильдяйства было ещё стыднее. Прошло ещё два дня, пока я сообразил, что не смогу скрываться всю свою жизнь. И я пошёл сдаваться. К моему удивлению, земля не ушла из-под моих ног. И небо не разверзлось над моей головой.

Чуть ли Антонина забыла о моем обещании, но она меня не ругала. Политинформации мы стали проводить уже со последующей недельки. Но основное, с тех пор я стал стараться не давать обещаний, выполнить которые не смогу. И это стало для меня неплохим уроком. Так незаметно закончился восьмой класс. Андрей со всей собственной свитой поточнее, со своими друзьями подался в некий техникум обучаться на машиниста электропоезда. К счастью никто из их туда не поступил.

И тогда следом за Андреем они подались в цирковое училище. Вся школа, затаив дыхание, следила за данной эпопеей. И учителя облегчённо вздохнули лишь тогда, когда стало ясно, что и в цирковое училище наших ребят не взяли. Все они обучались чрезвычайно отлично.

И кто-то из их непременно бы поступил, ежели не в цирковое училище, то, по последней мере, хотя бы техникум. Но, видимо, само провидение уберегло их этого. Я никуда больше не поступал. К всеобщему удивлению мне удалось незначительно подтянуть свою учёбу. И в свидетельстве о восьмилетнем образовании у меня были четвёрки лишь по британскому языку и изобразительному искусству.

По британскому мне предложили позаниматься в летнюю пору дополнительно и пересдать экзамен на наиболее высшую оценку. Это было достаточно интригующе заниматься по персональной програмке , но не честно. Ведь другие ребята получили свои оценки по итогам учёбы за год. Почему я должен был получать оценки иначе?! Я отказался. Но зато в летнюю пору предки устроили меня к для себя на комбинат. И я практически два месяца проработал в перемоточном цехе транспортировщиком.

Перевозил бобины с нитками с 1-го места на другое. Но самое основное, за это платили. И уже тогда отец произнес мне одну чрезвычайно простую вещь: что зарплата - это эквивалент моей полезности обществу. Ежели общество платит мне 100 рублей в месяц, а не тыщу, означает так я ему полезен. Уже тогда я осознавал, что отец просто шутит. Но, как всем понятно, в каждой шуточке есть толика шуточки.

Очень почти все в нашей стране получали тогда и получают на данный момент зарплату несоизмеримую с их вкладом в экономическую составляющую и сохранность нашей страны. Несоизмеримую с их трудом либо службой. Нам молвят, что мир несовершенен. Может быть, это так. И чрезвычайно нередко, как былинный богатырь мы стоим на перепутье и не знаем, куда нам идти. Есть три пути. 1-ый, поменять мир, в котором мы живём.

Но мир не любит резких движений. И необходимо быть уверенным в корректности собственного выбора и в тех конфигурациях, к которым мы идём. Не запамятывая ни на минутку, что чрезвычайно нередко благими намерениями выстлана дорога в ад. 2-ой путь, принять мир таким, каковой он есть. Осознать, что в этом мире есть место для тебя и твоего счастья. И 3-ий путь, остаться на месте. Ничего не меняя и не принимая. Это путь в никуда. Путь к саморазрушению и самоуничтожению. В будущей взрослой жизни у меня будут времена, когда я буду получать не очень огромную зарплату как и почти все из нас.

Я буду принимать это, понимая, что делаю необходимое дело, которое за меня не сделает никто иной. Будут времена, когда я буду кардинально поменять свою жизнь и мир, который меня окружает. Но я никогда не буду стоять на месте. И этому меня обучил в те дни мой отец. За что я до сих пор ему чрезвычайно благодарен. А моя бабушка обучила меня чрезвычайно обычный молитве: «Дай мне сил поменять, то, что могу.

Смирения принять то, что поменять не могу. И мудрости отличить одно от другого». Может быть, это были самые принципиальные уроки в моей жизни. Глава 5. Рыбалка Да, восьмой класс пролетел совсем незаметно. Может быть, виной тому была моя неистребимая любознательность.

Я совал собственный любознательный нос, куда было можно. И туда, куда совать его не стоило. А когда пытаешься заняться всем тем, что для тебя любопытно, вольного времени остаётся всё меньше и меньше. Хотя я увидел странную закономерность, что ежели ты валяешься на диванчике и ничего не делаешь, то время летит ещё скорее.

Неудача с поступлением в суворовское училище не очень меня огорчила, а только подсказала, что в жизни есть задачки, которые нельзя решить с наскока. И что неплохой экспромт - это почаще всего, заблаговременно приготовленный экспромт.

Иными словами, к поступлению в высшее военное училище мне необходимо было готовиться наиболее серьёзно и основательно. Правда, я не чрезвычайно отлично представлял, как? К этому времени наш потрясающий управляющий и наша классная мать Галина Ивановна Милокостова уже два года, как преподавала российский язык и литературу в русском посольстве в Вашингтоне.

Нам её чрезвычайно не хватало. Не хватало её неистребимого задора и её неизменной тяги ко всему красивому. Её необычного умения превращать самые обыденные вещи в реальный праздничек. Казалось бы, несколько банок сгущённого молока около 5 рублей из умеренной учительской зарплаты , какая малость?! Но мы до сих пор вспоминаем наш дневной поход в шестом классе по окрестностям Клина. Когда мы сами устанавливали палатки и готовили для себя пищу. Мы до сих пор вспоминаем рисовую кашу на завтрак на сгущенном молоке , суп-лапшу на сгущённом молоке и кофе со сгущённым молоком на обед.

И чай с варёной сгущенным молоком на ужин. Разве можно такое забыть?! Вот уже два года нашим потрясающим управляющим была учительница арифметики и мать моей соседки по парте, Ленки Эмилия Семёновна Ульянова. Размеренная, мудрая дама. Она так же, как и Галина Ивановна ездила с нами в театры и музеи. Мы ощущали её заботу о нас и то, что она делала это от незапятнанного сердца.

Со временем мы даже привыкли к ней. Но полюбить, как Галину Ивановну, так и не смогли. Может быть, конкретно в память о Галине Ивановне в восьмом классе я записался в кружок молодых корреспондентов при нашей районной газете «Серп и молот». Вот лишь со статьями в газету у меня не достаточно что выходило.

В школе было любопытно. Со всеми нами в это время происходило так много смешных и смешных приключений. Но как обрисовать всё это на бумаге, я не представлял. А статьи о работе нашего Совета пионерской дружины выходили очень официальными и скучноватыми.

И чрезвычайно маленькими. За весь восьмой класс в газете напечатали всего две мои статьи. Но зато за их я получил собственный 1-ый в жизни гонорар. Что-то около 5 рублей. Совместно с несданными на школьные обеды на недельку рублём и 20 копейками выходила полностью приличная сумма каюсь: один раз в восьмом классе я не сдал средства на обеды и позже недельку не прогуливался в столовую, но это того стоило! Может быть, в детстве у меня было не очень много игрушек.

Думаю, что в то время у всех нас их было не очень много, но зато все они были возлюбленными. Или я так и не повзрослел к восьмому классу, но заместо того, чтоб издержать эти средства на что-нибудь наиболее полезное, я пошёл в Детский мир. И купил солдатиков. Малеханьких пластмассовых красноватого цвета. Они были около трёх см в высоту. Но зато их было много.

Три упаковки по 20 солдатиков. Несколько лет назад в песочнице я нашёл игрушечного пограничника зелёного цвета. Он был приблизительно такового же роста. С автоматом в руках. Мне он чрезвычайно нравился. Но он был чрезвычайно одинок. Я додумывался, что все его товарищи погибли в тяжёлых боях с неприятелями. И когда через несколько лет я увидел в Детском мире этих солдатиков, то сходу же сообразил, что что бы мне это не стоило, но у моего пограничника непременно покажутся новейшие товарищи.

А ещё я купил маленькую ракетную установку. Она стоила практически полтора рубля, но зато она могла стрелять! На десятисантиметровом пластмассовом каре была закреплена маленькая коробка с пружиной снутри и спусковым рычагом сбоку. В коробку вставлялась особая ракета, приблизительно 7 см в длину.

Она взводила пружину. А при нажатии на рычаг вылетала из данной для нас коробки и летела практически на два метра. Ракета скоро потерялась. Но половинки карандашей либо шариковых ручек просто её заменили. Машинка приблизительно через месяц тоже сломалась, но сама пусковая установка проработала еще несколько лет. Я ощущал себя самым счастливым человеком на свете. С легализацией солдатиков заморочек не появилось.

Предки знали о моём гонораре. И ежели незначительно опешились моей покупке, то, по последней мере, вида не подали. Эти солдатики сыграли важную роль в моей предстоящей судьбе, но о этом я расскажу позже. В конце декабря моя сестра Татьяна вышла замуж за Витю Смирнова, высочайшего красового парня, с которым познакомилась во время практики.

На свадьбе посреди его друзей был один юноша, который приметно различался от всех присутствующих. И не лишь южным загаром. Он был не очень разговорчив. И в отличие от всех ребят, казался чрезвычайно взрослым для собственных 20 с маленьким лет. Краем уха я услышал от сестры, что он на несколько дней приехал домой в отпуск из армии. В отпуск по ранению. И что скоро вернётся обратно в Афганистан. Тогда я в первый раз услышал о том, что в Афганистане есть наши бойцы.

Но сходу же запамятовал о этом. Кому в то время был увлекателен этот Афганистан?! Сейчас я жалею о том, что не сумел тогда толком побеседовать с сиим парнем. И даже выяснить, как его звали. Он был родом из городка Лихославля Калининской области. Это был конец декабря тыща девятьсот 70 девятого года 28 декабря. По датам выходит, что он получил своё ранение ещё за несколько дней до официального ввода наших войск ведь чуть ли на последующий день опосля ранения он на ковре-самолёте прилетел в Подмосковье на женитьбу к другу.

Но где и когда, я так и не вызнал. Через два месяца его привезли домой в цинковом гробу. А через семь лет опосля этого умер супруг моей сестры. И к тому времени мне было уже не до получения ответов на эти вопросцы. Через полгода опосля женитьбы сестры я закончил восьмой класс.

Сдал экзамены. В летнюю пору практически два месяца проработал на комбинате «Химволокно». А позже предки отпустили меня на целую недельку в гости в Коломну. В Коломне жили мамины братья: дядя Лёша и дядя Вася Чураковы. Два моих двоюродных брата: Саша и Мишка. И одна сестра Ленка. Меня постоянно тянуло в этот древний город.

Но на лето меня почему-либо постоянно высылали в деревню к родственникам отца. Может быть, поэтому, что до деревни было еще поближе, чем до Коломны. Либо игралась роль стоимость билетов? Думаю, что 2-ой вариант был еще поближе к истине. Но в этот раз я сам заработал на билеты туда и обратно. И был уже довольно взрослым, чтоб добраться до Коломны без сопровождения взрослых. Традиционно мы с родителями постоянно останавливались у дяди Лёши.

А позже шли к дяде Васе в гости. Но в этот раз дядя Вася предложил мне съездить с ним на рыбалку. Это обещало незабываемые воспоминания. Ведь у дяди Васи была собственный катер, проехаться на котором я мог лишь грезить. Естественно, отказать ему я не мог. Потому мне пришлось незначительно поменять нашим семейным традициям. И уже на последующий день опосля обеда, собрав нехитрые пожитки и снасти, мы сели на трамвай. Проехали несколько остановок до стоянки лодок. И приблизительно через полчаса отчалили от причала.

Катер у дяди Васи был чрезвычайно огромным и прекрасным. Я ранее никогда таковых не лицезрел. На её фоне рыбак на обыкновенной моторной лодке, увязавшийся за нами, смотрелся бедным далеким родственником. А его моторка вызывала у меня устойчивое чувство жалости. К тому же мне не чрезвычайно понравилось, что он так упрямо пробовал следовать за нами. Неуж-то, ему не много было реки?

И он не мог плыть куда-нибудь в другую сторону? Но, видимо, плыть с нами этому рыбаку было веселее. Либо у него была ещё какая причина? Но когда через полчаса мы бросили два якоря с носа и кормы неподалеку от левого берега, он сделал то же самое практически в пары метрах от нас.

Ниже по течению и мало далее от берега. Мне это тоже не понравилось. Дядя Вася только улыбнулся, смотря на мою нахмуренную физиономию. Рыбы всем хватит. Как ни удивительно, но насчёт рыбы я почему-либо в этот момент не задумывался. Мне просто не нравилось, что некий сторонний мужчина вторгается на мою как мне тогда казалось местность. Но опосля этих слов я незначительно успокоился.

И больше не смотрел в сторону нашего соседа. Хотя кое-где в самых далеких уголках моей памяти отложилась информация о том, как неприятно может быть окружающим, когда кто-то сторонний нарушает границы их внутреннего мира. И о том, что не стоит навязывать своё общение никому из окружающих. Ежели будет необходимо, они позовут тебя сами.

Рыбалка затянулась до позднего вечера. Я в первый раз рыбачил на такие мелкие удочки. Они больше походили на зимние, но для ловли рыбы с катера длина удочек роли не игралась. Клевало отлично. И ранее мне никогда не попадались на удочку таковая большая рыба. Даже рядовая плотва в Оке была неприлично огромных размеров. Правда, готовить ужин мы не стали. Есть, как ни удивительно, не хотелось.

На примусе вскипятили воду. И ограничились лишь чаем с сухарями. Козловым, находилась Тверская духовная семинария — одно из первых учебных заведений Твери. Она готовила духовенство, но из её стенок вышло много прогрессивно настроенных передовых людей собственного времени. Посреди их Александр Петрович Куницын — большой российский юрист, оказавший как педагог Царскосельского лицея огромное влияние на формирование воззрений А.

Пушкина ; Сергей Васильевич Модестов — редактор первой тверской большевистской газеты «Пролетарская мысль», а позже редактор общесоюзной фермерской газеты «Беднота». Во время Отечественной войны года выше 80 учеников семинарии и духовных училищ вступили добровольцами в егерский батальон великой княгини Екатерины Павловны.

Училище комплектовалось мальчуганами в возрасте лет из числа деток воинов Красноватой Армии и трудящихся, погибших в Великой Отечественной войне. В училище было образовано четыре роты и два класса. Преподавательский состав в значимой степени формировался из числа бывших офицеров-фронтовиков, уволенных в запас опосля ранений. Большой вклад в постановку учебно-воспитательного процесса преподавания арифметики внёс в период становления училища узнаваемый калининский методист-математик, фронтовик-орденоносец Виктор Васильевич Зяблицкий , пришедший в Калининское СВУ в году опосля увольнения в запас из работающей армии два тяжёлых ранения на передовой.

В году училище становится участником Первомайского военного парада и Парада Победы на Красноватой площади 24 июня. С этого времени суворовцы училища участвовали во всех парадах на Красноватой площади , вплоть до Парада Победы на Поклонной горе в году.